Автор: Джеймс Эттвуд, Bloomberg
Борьбу с изменением климата часто показывают как политический вопрос. Однако переход к нулевым выбросам — это также сложный технический вопрос. К примеру, переоборудование энергетических систем, основанных на ископаемом топливе, так, чтобы они работали на возобновляемой энергии, потребует огромного количества меди, важнейшей артерии энергосистем и электрооборудования. Гораздо больше меди, чем производится сейчас. Пока не понятно, примет ли традиционно осторожная горнодобывающая промышленность масштабы инвестиций, необходимых для такого переоборудования. Отрицательный ответ на этот вопрос может сбить с курса энергетический переход.
Борьбу с изменением климата часто показывают как политический вопрос. Однако переход к нулевым выбросам — это также сложный технический вопрос. К примеру, переоборудование энергетических систем, основанных на ископаемом топливе, так, чтобы они работали на возобновляемой энергии, потребует огромного количества меди, важнейшей артерии энергосистем и электрооборудования. Гораздо больше меди, чем производится сейчас. Пока не понятно, примет ли традиционно осторожная горнодобывающая промышленность масштабы инвестиций, необходимых для такого переоборудования. Отрицательный ответ на этот вопрос может сбить с курса энергетический переход.
1) Почему медь так важна сегодня?
Медь является эффективным электрическим проводником, который относительно в достатке на нашей планете и которому нет очевидной замены. Вы можете найти его во всех видах продуктов, от тостеров до кондиционеров и компьютерных чипов. В среднем автомобиле содержится около 65 фунтов (30 кг) меди, а в обычном доме — более 400 фунтов (181 кг).
Для декарбонизации энергетических сетей, транспорта и промышленности потребуется гораздо больше меди, чем доступно в настоящее время. Миллионы метров медной проволоки необходимы для создания более плотных и сложных сетей, которые могут обрабатывать электроэнергию, производимую децентрализованными возобновляемыми источниками, и балансировать их прерывистые поставки. Солнечные и ветряные электростанции требуют гораздо больше меди на единицу произведенной энергии, чем централизованные угольные и газовые электростанции. А по данным Copper Alliance, в электромобилях используется в два раза больше меди, чем в автомобилях с бензиновым двигателем. В результате годовой спрос на медь должен удвоиться до 50 миллионов метрических тонн к 2035 году, согласно исследованию S&P Global. Это предполагает, что к тому времени будет произведено достаточное количество красного металла, что далеко не факт.
Медь является эффективным электрическим проводником, который относительно в достатке на нашей планете и которому нет очевидной замены. Вы можете найти его во всех видах продуктов, от тостеров до кондиционеров и компьютерных чипов. В среднем автомобиле содержится около 65 фунтов (30 кг) меди, а в обычном доме — более 400 фунтов (181 кг).
Для декарбонизации энергетических сетей, транспорта и промышленности потребуется гораздо больше меди, чем доступно в настоящее время. Миллионы метров медной проволоки необходимы для создания более плотных и сложных сетей, которые могут обрабатывать электроэнергию, производимую децентрализованными возобновляемыми источниками, и балансировать их прерывистые поставки. Солнечные и ветряные электростанции требуют гораздо больше меди на единицу произведенной энергии, чем централизованные угольные и газовые электростанции. А по данным Copper Alliance, в электромобилях используется в два раза больше меди, чем в автомобилях с бензиновым двигателем. В результате годовой спрос на медь должен удвоиться до 50 миллионов метрических тонн к 2035 году, согласно исследованию S&P Global. Это предполагает, что к тому времени будет произведено достаточное количество красного металла, что далеко не факт.
2) Почему так?
Переработка большего количества меди не принесет в систему достаточных объемов, поэтому единственная альтернатива — наращивать добычу меди. Но по прогнозам, предложение меди на рынке достигнет пика в 2024 году, поскольку все меньше медных месторождений запускается в работу, а работающие меднодобывающие проекты истощаются. По оценкам Goldman Sachs Group Inc., горнодобывающим предприятиям необходимо потратить около 150 миллиардов долларов в следующем десятилетии, чтобы преодолеть дефицит в 8 миллионов тонн. При худшем сценарии по прогнозам S&P Global дефицит меди к 2035 году достигнет примерно 20% от потребления.
3) Почему бы просто не нарастить добычу меди?
Компании по добыче меди сильно пострадали в прошлом, когда отраслевой цикл изменился, и они обнаружили, что наращивают объемы производства при падающем спросе. С тех пор компании стали более внимательны к финансовым отчетам и осторожны при инвестировании в новые проекты. Призрак глобальной инфляции делает крупные капиталовложения еще менее привлекательными, пугая ростом операционных расходов и затрат по займам. Более того, найти богатые месторождения меди становится все труднее и дороже. А повышенное внимание к социальным и экологическим стандартам горнодобывающей промышленности привело к повышению производственных затрат и созданию дополнительных барьеров для расширения компаний.
4) Как это проявляется сейчас?
Подобно тому, как нефть занимала центральное место в геополитике прошлого века, медь в этом веке становится вопросом национальной безопасности. Правительства спешат зафиксировать будущие поставки для своих быстрорастущих отраслей возобновляемой энергетики. Цепочка поставок меди в настоящее время смещена в сторону Китая, который перерабатывает и потребляет большую часть металлов, добываемых в Латинской Америке и Африке. Доминирование Китая в добыче и переработке таких металлов, как медь, литий и кобальт, помогло ему стать лидером в производстве электромобилей. Его экономические конкуренты, в числе которых США и Германия, теперь стремятся получить нарастить добычу этих металлов у себя или у своих союзников. Некоторые американские законодатели выступают за включение меди в список полезных ископаемых, считающихся критически важными для США.
5) Что делать, если меди не хватит?
Если нехватка меди окажется такой серьезной, как предсказывают некоторые аналитики, это вызовет скачок цен и замедлит внедрение возобновляемых источников энергии. Производителям ВИЭ в таком случае следует искать способы уменьшения количества меди в своей продукции, а рост цен, соответственно, даст хоть какой-то стимул горнодобывающим компаниям добывать больше. Но разработка новых медных месторождений занимает несколько лет, поэтому, даже если всплеск нового спроса вселит в отрасль уверенность в необходимости крупных новых инвестиций, потребуется около десяти лет, чтобы изменить ситуацию.
6) Помогут ли страны-производители меди?
Политические вопросы могут затормозить наращивание добычи. Страны с большими запасами металлов настаивают на увеличении доли прибыли от добычи полезных ископаемых, чтобы устранить экономическое неравенство, которое может препятствовать некоторым инвестициям. Бюрократические проволочки могут стать еще одной помехой. В Чили, крупнейшем в мире производителе меди, реализация горнодобывающих проектов сдерживается неопределенностью государственного регулирования. В Панаме крупнейшее медное месторождение вовлечено в налоговый спор.
Экологические вопросы являются еще одним риском для стран при открытии новых медных месторождений. Добыча меди сопровождается использованием химикатов, которые могут попасть в грунтовые воды, загрязнить сельскохозяйственные угодья, навредить диким животным и загрязнить источники питьевой воды. По данным исследователей из Университета Квинсленда в Австралии, количество медных хвостов — пустой породы, оставшейся после переработки руды, — вырастет с 4,3 гигатонн в год в 2020 году до 16 гигатонн в 2050 году. Это не только экологическая проблема: по оценкам исследователей, дополнительные затраты на хранение хвостов могут составить 1,6 триллиона долларов.
Переработка большего количества меди не принесет в систему достаточных объемов, поэтому единственная альтернатива — наращивать добычу меди. Но по прогнозам, предложение меди на рынке достигнет пика в 2024 году, поскольку все меньше медных месторождений запускается в работу, а работающие меднодобывающие проекты истощаются. По оценкам Goldman Sachs Group Inc., горнодобывающим предприятиям необходимо потратить около 150 миллиардов долларов в следующем десятилетии, чтобы преодолеть дефицит в 8 миллионов тонн. При худшем сценарии по прогнозам S&P Global дефицит меди к 2035 году достигнет примерно 20% от потребления.
3) Почему бы просто не нарастить добычу меди?
Компании по добыче меди сильно пострадали в прошлом, когда отраслевой цикл изменился, и они обнаружили, что наращивают объемы производства при падающем спросе. С тех пор компании стали более внимательны к финансовым отчетам и осторожны при инвестировании в новые проекты. Призрак глобальной инфляции делает крупные капиталовложения еще менее привлекательными, пугая ростом операционных расходов и затрат по займам. Более того, найти богатые месторождения меди становится все труднее и дороже. А повышенное внимание к социальным и экологическим стандартам горнодобывающей промышленности привело к повышению производственных затрат и созданию дополнительных барьеров для расширения компаний.
4) Как это проявляется сейчас?
Подобно тому, как нефть занимала центральное место в геополитике прошлого века, медь в этом веке становится вопросом национальной безопасности. Правительства спешат зафиксировать будущие поставки для своих быстрорастущих отраслей возобновляемой энергетики. Цепочка поставок меди в настоящее время смещена в сторону Китая, который перерабатывает и потребляет большую часть металлов, добываемых в Латинской Америке и Африке. Доминирование Китая в добыче и переработке таких металлов, как медь, литий и кобальт, помогло ему стать лидером в производстве электромобилей. Его экономические конкуренты, в числе которых США и Германия, теперь стремятся получить нарастить добычу этих металлов у себя или у своих союзников. Некоторые американские законодатели выступают за включение меди в список полезных ископаемых, считающихся критически важными для США.
5) Что делать, если меди не хватит?
Если нехватка меди окажется такой серьезной, как предсказывают некоторые аналитики, это вызовет скачок цен и замедлит внедрение возобновляемых источников энергии. Производителям ВИЭ в таком случае следует искать способы уменьшения количества меди в своей продукции, а рост цен, соответственно, даст хоть какой-то стимул горнодобывающим компаниям добывать больше. Но разработка новых медных месторождений занимает несколько лет, поэтому, даже если всплеск нового спроса вселит в отрасль уверенность в необходимости крупных новых инвестиций, потребуется около десяти лет, чтобы изменить ситуацию.
6) Помогут ли страны-производители меди?
Политические вопросы могут затормозить наращивание добычи. Страны с большими запасами металлов настаивают на увеличении доли прибыли от добычи полезных ископаемых, чтобы устранить экономическое неравенство, которое может препятствовать некоторым инвестициям. Бюрократические проволочки могут стать еще одной помехой. В Чили, крупнейшем в мире производителе меди, реализация горнодобывающих проектов сдерживается неопределенностью государственного регулирования. В Панаме крупнейшее медное месторождение вовлечено в налоговый спор.
Экологические вопросы являются еще одним риском для стран при открытии новых медных месторождений. Добыча меди сопровождается использованием химикатов, которые могут попасть в грунтовые воды, загрязнить сельскохозяйственные угодья, навредить диким животным и загрязнить источники питьевой воды. По данным исследователей из Университета Квинсленда в Австралии, количество медных хвостов — пустой породы, оставшейся после переработки руды, — вырастет с 4,3 гигатонн в год в 2020 году до 16 гигатонн в 2050 году. Это не только экологическая проблема: по оценкам исследователей, дополнительные затраты на хранение хвостов могут составить 1,6 триллиона долларов.